«Объекты среднего рода»

Об инсталляциях Е. Елагиной

«Прилагательные» инсталляции Елагиной конца 80-х годов, такие как «Детское», «Дегтярное», «Сосудистое» и так далее, производили на меня, пожалуй, самое сильное впечатление из всего того ряда работ, которые делались в нашем кругу в то время. Это такой автохтонный советский Штайнбах, подлинный советский симуляционизм, в котором центрировался не предмет (как у Штайнбаха и других западных симуляционистов), а слово — в полном соответствии с нашим логоцентрическим сознанием и культурой. Поэтому работы были абсолютно точными и исключительно современными с точки зрения международного contemporary art. Эти работы — важный этап в истории московского концептуализма и по значимости сравнимы с теми работами Кабакова начала 70-х  годов, где (в одном из альбомов) на пустых листах написаны слова типа «Морковь»,  «Облако», «Небо» и так далее. У Елагиной мы видим развитие этой линии логоцентрического реди-мейда уже в  инсталляционной форме. Как всякие удачные и подлинные работы, эти инсталляции многозначны и обладают свойством семантического «люфта» — в них всегда остается какой-то несводимый остаток значения, который не покрывается никакой интерпретацией (прежде всего за счет пластического решения). Окончательный смысл работы ускользает. Например, работы «Сосудистое» и «Дегтярное». Это и какие-то метафизические алтари, и в то же время как бы рекламная советская витрина валокордина и мыла. Сильный полагающий жест одновременно является и критическим через свою абсурдность. По пластике исполнения за этими инсталляциями видны не столько флаконы с валокордином или куски мыла, а скорее заводы по их изготовлению, не конкретный продукт, а процесс изготовления этого продукта. В работах легко прочитываются стендовые алтари ВДНХ или даже целые «отраслевые» (в данном случае — видовые) павильоны, посвященные, например, только одному валокордину или детскому мылу (инсталляция «Детское») или мылу Дегтярному (именно с большой буквы!). Абсурдизм и одновременно метафизичность здесь выражены через увеличение словесной предметности (маленький флакон или мыло, скорее даже их фрагменты,  элементы  дизайна и орнамента, увеличены до гигантского — по сравнению с ними — размера). Эти работы Елагиной до сих пор актуальны, поскольку и теперь — казалось бы, в совершенно другой эпохе, — для нашего сознания важна не сподручность вещи, а ее наименование, не сам предмет, а слово, которым он назван.

Андрей Монастырский